Член комитета по экологии Рязанской областной Думы, руководитель рязанского отделения партии «Справедливая Россия – За Правду» Григорий Парсентьев ответил на вопросы Vidsboku о том, насколько, по его мнению, эффективна работа по борьбе с выбросами в Рязани.

Разговор с Парсентьевым о выборах в городскую Думу, о кандидатах партийного списка, который он возглавил, здесь.

– Вы в облдуме активно поднимаете проблему выбросов, однако никогда не требуете санкций для предприятий и, со стороны, кажется, что весьма лояльно настроены по отношению к крупным промышленным производствам. Как вы можете прокомментировать такое наблюдение и что, на ваш взгляд, вообще происходит с этой проблемой?

– У нас есть несколько промышленных предприятий с условно разрешенными выбросами. Есть предприятия, которые исторически на территории города Рязани существовали, есть предприятия, к примеру, завод «Техно», которые появились в новейшей истории. Государством несколько раз пересматривались подходы к экологической обстановке в плане выбросов, концентрации допустимых веществ. Безвременье в 90-х привело к тому, что та концепция защиты города от промышленных выбросов, которая была заложена в советское время, ушла. У нас застройка пришла практически в промзону, не к промзоне, а в промзону. Количество предприятий увеличилось, тот же «Техно», который был построен на территории завода ЗИЛ. Только если ЗИЛ к химической и нефтехимической отрасли не имел вообще никакого отношения, кроме выхлопов автотранспорта, то здесь другое производство. И не секрет, что «Техно» в начале двухтысячных купило на Западе то, что там по экологическим стандартам было запрещено.

И нарушения документооборота были зафиксированы в 21-м году федеральным Росприроднадзором. Вот эти предприятия не должны были строиться на этой территории. Кто дал разрешение, почему дал разрешение? Поэтому мы сейчас вместе с общественниками настаиваем, чтобы был сделан сводный том ПДВ (предельно допустимых выбросов – Vidsboku), исходя из этого сводного тома ПДВ надо определить, кому что на самом деле разрешили, кто что на самом деле выбрасывает.

У нас с общественными организациями большие претензии к тому, как осуществляет свою работу министерство природопользования Рязанской области, которое, как основной государственный орган, отвечает за межведомственное взаимодействие всех остальных в области экологии. Вот с точки зрения экологии мы с 20-го года говорим о том, что межведомственное взаимодействие, мягко говоря, неэффективно, начиная с регламента, который не дает ничего гражданам, когда они обращаются по поводу запахов, выбросов. Потому что регламент составлен так, что даже его реализуя, ну мы получаем на выходе ноль.

Что касается нефтезавода. Надо понимать, что его очистные - это финальный этап большого пути. То есть у нас коллектор фактически проходит с севера на юг, через весь город, принимая стоки с зашкаливающими превышениями всех возможных допустимых норм концентрации вредных веществ.

– Да, в советские годы это всё строилось фактически как одно предприятие. Но когда сегодняшние владельцы забирали его в собственность, они же знали, что как устроено. Давайте так: Техно, нефтезавод, «Русская кожа» по вашей оценке являются загрязнителями или нет?

– Ну это очевидно. Но у нас предприятий первой, второй категории, по-моему, что-то больше пятидесяти.

– Они должны что-то сделать, что сейчас не делают?

– На последней комиссии по экологической безопасности и природопользованию при правительстве, которую Анна Николаевна Рослякова возглавляет, было три руководителя предприятий – РНПК, «Техно» и «Сафьян», то есть, кожзавод. Позиция Михайлова (гендиректор РНПК – Vidsboku) была достаточно конструктивна. Предыдущий руководитель, которого Михайлов сменил, на экологическую повестку почти не реагировал, считал, что для него самое главное производство, остальные все вопросы вторичны. После того как назначили Михайлова, я в статусе депутата Рязанской областной Думы, члена комитета по экологии с ним встречался. И услышал его позицию – он сказал, что для меня все направления важны, потому что производство – это производство, опять-таки, но то, что касается экологической обстановки в городе – это безусловно важно, сотрудники предприятия – тоже жители города и я тут живу. Соответственно мы дышим, пьем воду, ходим по этой земле, поэтому политика будет достаточно жесткой и конструктивной.

То, что на комиссию пришли представители трех крупных промпредприятий – это уже первый шаг к информационной открытости. Были сделаны определенные заявления и декларации по поводу мониторинга санитарно-защитной зоны, это достаточно большой шаг.

Самое главное было сформулировано – давайте мы совместно озвучим все предложения от общественников, от надзорных органов, от промышленных предприятий, соберём это в один блок, назначим сроки, ответственных, примем эту программу, возможно, на уровне Рязанской областной Думы, либо правительства, и начнем все вместе по ней работать.

Отдельно стоит проблема загрязнителей, которые вообще находятся в серой зоне. Они, конечно, не такие большие, как уже упомянутые предприятия, но свою лепту в ночное время вносят значительно. Особенно на локальных территориях: Недостоево, Южный и Восточный промузлы. Территория химволокна – это, вообще, территория смерти.

Вот, например, Рязцветмет, по информации его сотрудников, несколько лет работал вообще без систем фильтрации. Приезжала лаборатория, брали землю – эту землю можно заново перерабатывать в свинец. Пыль поднимается в воздух.

– Такого рода мероприятий – совещаний, обсуждений, было очень много. Не меняется вот прямо ровным счетом ничего. Выбросов только больше. И не кажется ли вам, что и не поменяется? Берем три упомянутых предприятия, два из них фактически федерального подчинения, одно – РНПК – по сути госструктура, другое – «Техно» – частное, но очень крупная олигархическая структура, и кожзавод, который вроде как региональный бизнес, но с большими федеральными связями. Не честно ли всем, кто поднимает эту тему, давно сказать, что вопрос этот решается на федеральном уровне, исключительно. А для того, чтобы он решился на федеральном уровне, должен человек рангом не ниже губернатора его перед федеральным центром поднять и сказать, вот у нас есть Коськин (Игорь Коськин – владелец кожзавода – Vidsboku), который не реагирует ни на что, есть нефтезавод, который не реагирует ни на что, «Технониколь», которая не реагирует ни на что, люди возмущены; представить мониторинг общественного мнения на этот счет, попросить президента и премьера напрямую вмешаться и обязать их провести необходимые мероприятия.

– Вы пытаетесь ситуацию упростить с точки зрения принятия управленческих решений. На самом деле эта ситуация немного сложнее. Официально из этих предприятий, кого вы назвали, кого не назвали, никто не отказывается работать и сотрудничать. Но у нас очень большая страна и тяжело что-то поменять в короткие сроки. И поэтому люди очень часто в этом плане разочаровываются. Но тезис «делай, что должен и будь, что будет», он в любом случае приведет к позитивному изменению. К сожалению, не быстро. Вот сейчас мы реально наблюдаем, что одни из крупнейших предприятий готовы к конструктивному диалогу.

– Но, насколько я понимаю, при всем этом нет никакого плана с графиком, по которому выбросы прекращаются, условно, к октябрю 2025 года.

– Тут есть определённая словесная ловушка. Прекращение выбросов для предприятия – это значит закрытие. А соблюдение норм не говорит о том, что не будет пахнуть, к сожалению. Мы нормы выбросов должны привести к тому, чтобы не пахло.

Но, повторюсь, ситуация меняется. Каждое предприятие сейчас приходит к тому, что нужно делать интерактивный мониторинг санитарно-защитной зоны. Но сначала в любом случае надо получить реальную картину, которую дают интерактивные датчики, которые в круглосуточном режиме работают, алгоритмы, которые завязаны на ветер, на маркерные вещества.

– Подождите. Вы говорите, с одной стороны, что надо развивать систему мониторинга для того, чтобы выявить источники, с другой стороны, вы говорите, что сами эти три больших предприятия, они ничего не отрицают.

– Они подтверждают, что у них есть базовые разрешенные выбросы, и, соответственно, для того, чтобы им сказать, что по таким веществам вам надо уменьшать выбросы – это уменьшение на столько-то должно быть обосновано.

– Но вы говорите, что на этих ваших совещаниях они в принципе ни с чем не спорят. Или они там что, говорят – ну мы не знаем, насколько нам уменьшить надо, дайте нам счетчики? Что вы там обсуждаете на этих совещаниях, на которые, как вы говорите, предприятия приходят, дают обратную связь? В чем эта связь, какой в этом смысл?

– На этих мероприятиях они говорят, что они конкретно делают с точки зрения улучшения экологической обстановки.

– Ну этого достаточно, того, что они делают?

– На мой взгляд, этого недостаточно. Но и то, что они делают нельзя списывать со счетов. Посадили пятьсот деревьев, отличная история. Провели субботник по расчистке русла реки Солотча или Листвянка, очень нужная история. Но это очень локально и такую работу надо расширять. «Техно» сказал, что они сейчас ставят какую-то в их отрасли самую совершенную систему очистки, более эффективного на данный момент сейчас нет ничего. РНПК говорит, что внедряют новые установки, которые еще больше снизят содержание вредных веществ.

– Получается, что вся инициатива принадлежит им. А где здесь власть-то тогда? Таким же образом можно совещания проводить при, там, я не знаю, при партии при вашей, или при другой партии, или при инициативной группе граждан. Вы собираетесь, там, в правительстве, в областной Думе, к вам приходят бизнесмены и говорят – мы решили вот эту технологию внедрить, вы говорите – ну хорошо. Вот так получается?

– Чтобы такого не было, у правительства и у надзорников должен быть инструмент сиюминутного мониторинга. Чтобы не верить на слово, да, как джентльмены это делают, а иметь реальную картину вот в режиме онлайн с базами данных. Почему у нас как бы Рязань очень долго была в средней категории по загрязненности воздуха, а потом уже оказалась в высокой? Потому что росгидрометовские датчики и посты каждый год уходили на два три месяца на поверку.

И соответственно все данные, которые они собирали по этим постам, которые уходили на поверку, не являются верифицированными с точки зрения принятия к мониторингу. Они должны быть круглогодичные.

Сегодня общественники фактически делают работу за министерство природопользования Рязанской области. Да, на этих совещаниях получается, что Суфранович («Дышим чистым») пришел, Рыбаков («Экологический рязанский альянс») пришел, и мы эти вопросы задаем. А мы эти вопросы задаем, потому что их не задает министерство природопользования Рязанской области. Когда мы начинаем говорить, они говорят, ну это же первой, второй категории предприятия, они как бы нам не поднадзорные. Начинаешь им объяснять, что министерство отвечает за межведомственное взаимодействие в своей сфере, за обмен информацией и не может вот так отнекиваться от вопросов.

Две организации, которые реально работают – это Роспотребнадзор и природоохранная прокуратура. Новый природоохранный прокурор Вячеслав Шерстнев, могу сказать, что достаточно четко и жестко отрабатывает все запросы.

Не все так работают, но мы должны заставить надзорные органы защитить экологию.

Так что, все очень сложно, но впадать только в критику и негодование нельзя, надо трудиться самим и заставлять работать все соответствующие структуры, тогда результат не заставит себя ждать. Вонь исчезнет, когда все начнут работать.

Вопросы задавал главный редактор Vidsboku Константин Смирнов.

Подписывайтесь на канал Vidsboku в Telegram