В январе 2022 года большой резонанс вызвала смерть ребенка в рязанском перинатальном центре. Огласке произошедшее предали родители погибшего мальчика Вероника и Олег Инзины. После тяжелых родов 2 декабря 2021 года младенец попал из родзала в реанимацию, где, находясь на аппаратах жизнеобеспечения, прожил еще полтора месяца и умер 22 января. Родители погибшего ребенка заявили, что причиной смерти стало халатное отношение врачей, в частности, врача Анны Лорей, принимавшей роды, и (на тот момент) заведующей отделением патологии Татьяны Легостаевой. Мама умершего малыша Вероника Инзина ссылается на медицинские показания и заключения, согласно которым ей должны были провести плановое кесарево сечение. Однако в ночь перед операцией у женщины отошли воды, и врачи решили пустить ее в естественные роды, в ходе которых у ребенка упал пульс, его экстренно вытащили с помощью вакуума.

Вероника Инзина описала свою версию произошедшего в «Инстаграм». Откликнулись и другие роженицы, которые в комментариях и личных сообщениях жаловались на плохое обращение в перинатальном центре. Много критики прозвучало в адрес заведующей отделением патологии Татьяны Легостаевой. Ее обвиняли и в грубости и в неверных, по мнению бывших пациенток, медицинских решениях. Журналисты припомнили, что супруг Легостаевой – бывший прокурор Рязанской области Сергей Легостаев (с 2008 по 2015 год, затем стал прокурором Чувашии, через два года лишился должности, фигурировал в скандале с землями в есенинских местах).

Надо отметить, что на сайте ProDoctorov опубликована и масса положительных отзывов пациентов о работе Татьяны Легостаевой.

При этом совершенно непонятной оставалась позиция рязанского Минздрава, который  никак не комментировал эту ситуацию. На фоне скандала 10 февраля уволилась главврач перинатального центра Ирина Девятова, а 17 февраля стало известно об увольнении заведующей отделением патологии Татьяны Легостаевой.

«За последний год в её работе  выявлено много недостатков, и я считаю это недопустимым. Задача медицинских учреждений здравоохранения – улучшать здоровье граждан. А когда идет речь о Перинатальном центре, где рождаются дети, мы должны вести себя вдвойне бережнее и внимательнее к здоровью матери и ребенка, оказывая им высококвалифицированную медицинскую помощь», – так прокомментировал увольнение новый главврач ОКПЦ Александр Терещенко.

Корреспондент Vidsboku позвонила Татьяне Легостаевой, чтобы получить комментарий об увольнении и узнать ее позицию в ситуации, связанной со смертью ребенка Инзиных. На момент разговора Легостаева находилась в своем рабочем кабинете. Неожиданно разговор затянулся больше, чем на час, и затронул куда более широкий круг вопросов. Прерван разговор был появлением сотрудников правоохранительных органов в кабинете Легостаевой.

«Я не согласна со своим увольнением»

– Татьяна Васильевна, могли бы вы прокомментировать информацию о вашем увольнении из перинатального центра?

– Я вам могу сказать только одно: женщины беременные ходят и плачут, женщины, которых я оперировала, мне звонят и плачут. Так что вы знаете, какая я — фашистка, убийца или ещё кто. Это просто политический вопрос. Меня поставили во главе этого эшелона. Непорядочно, некрасиво, с нарушением всех возможных видов законодательства, норм права.

– Вы по собственному желанию уволились или?..

– Нет, меня уволили. Вчера (17 февраля – прим. Vidsboku) мой рабочий день закончился, и в 20 минут четвертого в коридоре тёмном трясущимися руками мне предоставили заявление об увольнении. О том, что «вы уволены за систематическое нарушение трудовой дисциплины без уважительной причины». Наверное, я была пьяная, в наркотическом угаре, на работу не ходила, водку пила, пела-танцевала, убивала-резала, и это делала систематически. Я отказалась подписывать эту херню. В интернете через 20 минут появилась эта бумажка, о том, что я отказалась подписывать, и сегодня мне предоставили увольнение. Женщины сидят все в шоке, сотрудники плачут, но надо быть выше, надо жить как Скарлетт: «Я подумаю об этом завтра». Это мой принцип жизни. Я сильная женщина и я знаю, что ничего плохого...

Я никогда ни одной пациентке не отказала, какая бы они ни была — богатая, бедная, вонючая, грязная, со вшами, наркоманка, алкоголичка, без сознания. Этих мне ещё больше было жалко. Я им каждому старалась отдать частичку своего тепла. Я их кормила, поила, я им шампуни давала голову помыть. Я им ходила покупала лекарства, которых не было, потому что у этих людей не было денег, приносила вещи из дома для их детей и для них самих. Понимаете? И люди-то это видели. Все знают, как я относилась к ним. Это всё неприятно, неприятно, когда такой шквал негатива, грязи. Да, конечно, кому-то ты сделаешь замечание, на кого-то ты прикрикнешь, а иначе как ты её приведёшь в норму, если ребёнок её гибнет, а она не хочет тужиться? Конечно, тут все рычаги идут в ход. Главная цель какая? Получить живого, здорового ребёнка. А каким путём — это меня не волнует. И потом каждый мне целует руки, целует меня, обнимают и бегут: «Мать моя родная».

– Получается, вас все равно по статье увольняют?

– Да. Всё равно. Я сегодня написала в этом заявлении, что я не согласна со своим увольнением. Но я вчера уже приказом была уволена. Закрыт компьютер, закрыт доступ к информации, и единственное, что мне сегодня разрешили — забрать свои личные вещи. Вот я сейчас собираю свои личные вещи, поэтому я на работе, и забираю документы, чтобы их потом предоставить в судебные органы для опротестовывания этого решения, которое вынесено полностью с нарушением всех процессуальных моментов, сфабрикованное. Администрация, которая пришла, получила заказ сверху меня уволить. Это было сказано главным врачом мне в первый день его вступления в должность — о том, чтобы я искала новое место работы, так как есть приказ меня уволить. На что я ему сказала, что я в этом центре со дня его основания, с октября месяца 2010 года, когда он ещё строился.

– Вы планируете в суде опротестовывать это решение, которое ваше руководство приняло?

– Конечно. Я его опротестую обязательно, потому что этот протест нужен не только лично мне, этот протест нужен тем женщинам, которые в меня верили, тем женщинам, которым я нужна, и ещё это нужно моим сотрудникам, чтобы они знали, что закон торжествует, закон всегда защитит в их деятельности, и чтобы они работали спокойно, зная, что у нас правовое государство, и оно стоит на защите каждого человека. Неважно, кто он — генеральша, как они меня «генеральшей», «прокуроршей» называют. Приезжайте ко мне на дачу, я вам покажу, как эта «генеральша», «прокурорша» стоит раком с прокурором и выращивает картошечку, морковочку, свеколочку и всё на свете. Какие мы на 75 лет Победы посадили 75 деревьев. Как детей мы своих воспитываем — в труде. И всю жизнь мы в труде. Везде, в любое время дня и ночи. И спросите у соседей, можно обойти этих соседей и спросить — а что там за семейка живёт? И они вам скажут, какая это семейка, как она намахивает с утра до ночи, всё лето, не разгибаясь. Красивые слова можно о каждом писать, грязные. Хорошее никто не пишет. И вот когда хорошее никто не пишет, в нашем обществе у людей возникает негатив. Негатив ко всему. Нельзя сейчас, в условиях ковида, когда каждая семья потеряла ребёнка или потеряла своего любимого, родного человека, ещё в это время давать этого негатива.

«Поначитаются этой глупости, а потом будут приходить, трястись, бояться»

– Я очень Веронике (Веронике Инзиной, маме погибшего малыша – прим. Vidsboku) сочувствую, переживаю, но неправильную ей дали информацию о моём участии в её родовспоможении. Она хотя меня и поставила во главе всех этих дел и думает, что я какой-то вредитель, но мне очень её жалко и я очень за неё переживаю. Как человек, как  врач, как мать. Считают люди по-другому — это их право. А то, что потом пошли комментарии: «она такая-сякая, я у неё рожала», проверяем по интернету такие фамилии — такая женщина не рожала в перинатальном центре, а если она рожала, то врачом была не я, и вообще я в этот день не то что не работала, но и на территории Рязанской области не находилась. Ну что делать? Неприятно. Это не нужно в наше время людям, особенно девочкам беременным. Мне их жалко — они поначитаются этой глупости, а потом будут приходить, трястись, бояться, и это ни к чему хорошему не приведёт. Я не за себя, я за девочек. Мне их жалко. Я очень люблю женщин.

Вот у меня рядышком находится пациентка, могу передать ей трубочку, она вам расскажет, что я из себя представляю.

Трубку взяла женщина, представившаяся Юлией (о времени разговора с Легостаевой корреспондент Vidsboku не договаривалась). «Я у Татьяны Васильевны рожала последние три раза, она мне делала три кесарева в несколько лет. Я очень благодарна ей за всё, что она мне сделала, для моих детей, для моих родов. Мне есть с чем сравнить, поэтому я хочу сказать — очень жаль мне, например, лично», – сказала она.

«Нам жалко, что центр развалили»

Татьяна Легостаева подробно рассказала о своей работе в перинатальном центре со дня его открытия в марте 2011 года.

– На фоне стройки я уже здесь была заведующей отделением. И то, что здесь строилось, строилось уже вместе со мной. Отмывала его, строила, благоустраивала. Когда в течение, наверное, трёх лет женщины мне говорили: «Татьяна Васильевна, а вы дома бываете? Вы, говорит, утром здесь, мы ложимся спать — вы здесь». А я говорю: «Не знаю, когда бываю дома. Часа на 3-4». Потому что нам надо было всё здесь организовать, и врачей было мало. Но мы центр открыли в первый же день, когда сказали, что центр должен открыться. Никто не верил, что центр откроется, но мы организовали так эту работу, что мы не только открыли, а люди к нам пошли, и первым, кто сделал кесарево сечение в перинатальном центре, была я. В первый день открытия центра. Женщина специально ждала день открытия перинатального центра, потому что я её в первый раз оперировала в другом родильном доме, и она ждала, чтобы лечь именно ко мне на операционный стол. Она легла в сорок недель, даже в сорок первую неделю, ко мне на операционный стол, а потом ещё пришла ко мне на третье кесарево сечение. Понимаете? Вот всё делали, и нам жалко, что центр развалили.

Сначала убрали нашу Петрову Елену Игоревну (речь об увольнении бывшего руководителя перинатального центра в 2019 году – прим. Vidsboku), которая здесь не то, что жила — вот всё, что здесь было хорошего для женщин сделано, было сделано её руками. Она здесь знала каждый кирпичик, каждую вентиляционную шахту, она знала всё, всё, что только можно. Это человек, который делал замечания, если, не дай бог, ты где-то женщине как-то ущемишь её право. Элементарное — она один раз меня вызвала к себе в кабинет за то, что на обходе увидела, что женщина пользуется кремом для ног. Тем, который не закупил центр. Она спросила — женщина, а что это у вас за крем? Она говорит: «У меня трещины на пятках, я вот его купила». Мне было сделано устное замечание — Татьяна Васильевна, как вы позволили женщине в перинатальном центре купить крем? Сейчас же сделайте мне заказ, чтобы у вас был крем для ног. Женщину заставили этот крем спрятать, а центр купил ей крем.

То есть вот такое было уважение к женщине. И она это уважение воспитывала в нас во всех. А мы это уважение воспитывали и требовали от среднего медперсонала. У нас люди вот так работали. Но потом Елену Игоревну выгнали. Я пошла на приём к Грекову (бывший вице-губернатор Рязанской области – прим. Vidsboku), зная, что меня могут уволить. Но я пошла. Я пошла, я написала министру здравоохранения письмо, я написала Грекову письмо, Любимову, и пошли к ним на приём. И я сидела в течение нескольких часов, его убеждала, что самый лучших руководитель центра — это была Елена Игоревна Петрова.

Потом я отстояла центр, когда хотели нас закрыть под ковид. Они не понимали, что ковид — это страшная инфекция, что это не только инфекция, страшны его осложнения — грибковое осложнение, что грибок этот въедается в стены, грибок въедается в панели, во все, что у нас здесь есть, созданное по крупицам.

Понимаете, мы плачем за этот центр, как он сейчас разваливается, рушится, как кадры уходят, зарплаты не платят, самые лучшие врачи-специалисты, детские реаниматологи, которые научились выхаживать детей, уехали в Коломну. Всё рушится. А теперь добрались до акушеров-гинекологов, до неонатологов. Все уходят. У нас некому работать. Вот меня уволили, а у меня в отделении работают два врача. Один врач моего возраста, только две недели назад с ковида вышла, слабая ещё, и в 59 лет она вышла на работу. И молодая девочка, которую я только начала учить, она работает с 1 сентября. И в отделении более 50 женщин тяжелейших. И вот, кто теперь лечит наших женщин. Потом мы будем думать — почему такие дети рождаются больные, слабые. Люди, сотрудники, увидев, как обошлись со мной, тем человеком, который всю себя отдавал работе — я себя не хвалю, это любой скажет, что я всю себя отдавала работе, в любое время дня и ночи, тяжело мне, не тяжело, я встала и пошла в родзал, в операционную, туда, куда позовут — и как обошлись с этим человеком, как может молодёжь работать? На кого им равняться? Как им работать, если их точно также сотрут, уничтожат, выбросят. Я хотела сегодня даже, честно говоря, прийти на конференцию с метёлкой и чёрным пакетом. Вот как мусор ненужный сметите меня сюда. Но решила — нет, не буду, им всё-таки работать, зачем это нужно?

«Меня за это ненавидят, я правду-матку леплю»

– За все это время минздрав никак не прокомментировал всю эту ситуацию.

– Как он может комментировать эту ситуацию, когда у нас разваленная медицина, когда сделаны такие моменты, когда люди недовольны оказанием помощи в поликлиническом звене. Я лично, когда болела ковидом, вызывала врача 200 раз, у меня было 200 звонков. И с температурой 39 я приехала в поликлинику и сама себе вызвала врача, потому что они не могли принимать эти вызовы. У нас развалили первичное звено акушерства. Меня за это ненавидят, я правду-матку леплю. Если бы зашли в перинатальный центр и увидели, как он у нас разрушился. Сегодня я пришла на работу у нас в том месте, где мы заходим, по колено воды было, потому что ливневки не чистятся, колодцы не чистятся, фасад рушится, никто ничего не делает.

Татьяна Легостаева рассказала о том, что за последние годы сократилось финансирование в расчете на одну пациентку, снизились зарплаты.

– Акушерка в отделении моем, когда открылся перинатальный центр, получала зарплату на ставку 28-35 тысяч, это было 11 лет назад. Сейчас у нее зарплата 20 тысяч, у них у всех семьи, дети. Молодежь убегает, чуть-чуть поработает, и все в Москве, в Коломне, в Зарайске, где угодно. А мое поколение привыкли так работать, потому что перинатальный центр это твой родной дом. Я сюда приносила все, что только могла, краску покупала, от грибков, все за свои деньги, чтобы хоть где-то, что-то приукрасить. Но, увы, этих людей не ценят, этих людей выбрасывают просто как щенков на помойку. И не важно, что это врач высокой квалификации. Когда я сюда пришла, у меня были врачи, которые только окончили институт, работали год или полгода. Все, чему они научились, научила их я. Никто в перинатальном центре не брал молодого врача с собой на операцию, потому что остальные боялись. А молодежь учить надо. Я давала им скальпель, и они учились оперировать, я уверена за себя. И эти «дети» всему научились и продолжала их учить бы, но, увы, это никому не нужно. И сегодня мои коллеги кидаются ко мне на плечи, плачут. Я говорю: «Девочки, не надо плакать, жизнь на этом не останавливается», – сказала Татьяна Легостаева.

– Вы будете продолжать работать где-то еще?

– Вы знаете, нет, пока я не хочу. Никакую работу, я хочу себя пока посвятить семье, которая меня не видела, внучке, а там посмотрим, как что получится. И оспорить эти решения в суде, добиться правды, справедливости.

«Надо уметь прощать»

Татьяна Легостаева сообщила, что еще одно взыскание ей было вынесено из-за гибели другого ребенка. Пациентка поступила в приемный покой, медики расценили, что плод погибает, и, не позвонив в отделение патологии, сразу направили ее в родовое отделение на экстренную операцию.

– Ее прооперировали, но ребенок был в асфиксии и на следующий день умер. Но обвинили кого? Меня, мне вынесли за это дисциплинарное взыскание, что я плохо наладила работу приемного отделения. А мне врач приемного отделения даже не сообщила о том, что такая женщина появилась на территории центра. И когда я ей сказала: «А почему я об этом ничего не знаю?», мне ответили: «Зачем я буду вам звонить, когда ее быстро, мобильно надо взять в операционную?» и она сделала правильно. Но решили по-другому. За Веронику мне сделали замечание и за это дисциплинарное взыскание, и резюме: меня уволить. Вот и все. Это назвали «систематическое нарушение трудовой дисциплины.

А Вероничку мне жалко, я ей просто сочувствую, девочке. Я ей даже написала СМС-ку: «Вероника, приходи ко мне, и я помогу тебе стать беременной, родим мы с тобой ребеночка, и будет все хорошо». Беременность ее наступит только тогда, когда она отпустит эту свою боль. Господь говорит: «Отпусти, ближнего возлюби, ближнего пожалей, прости. Надо уметь прощать. Тот, кто прощает, тот в жизни все получает. Я, даже несмотря на то, что она развела вокруг меня такую кампанию, я о ней все равно не скажу ничего плохого, я ее в душе все равно жалею, мне ее жаль, несмотря ни на что».

О смерти ребенка Инзиных

Татьяна Легостаева рассказала, что дежурила в ту ночь на 2 декабря 2021 года, когда у Вероники Инзиной начались роды. Она осмотрела пациентку.

– Ей на УЗИ ставили 4.300 (грамм, вес ребенка – прим. Vidsboku), но я говорю, у тебя ребенок 3.800, не больше», – сказала она, пояснив, что одно из последних УЗИ также показало вес 3800.

Также Легостаева подтвердила, что если бы не началась родовая деятельность, то именно она должна была утром прооперировать пациентку.

– Давайте с вами порожаем, у вас хороший таз, высокая, стройная. Хорошо начала открываться шейка, Сердцебиение не страдало. Мы постоянно роды все вели под монитором, эти записи имеются. Но все равно я оставила для себя шаг, что если вдруг что-то будет не так, в 6 утра я ее прооперирую. Это такая тактика ведения», – сказала Татьяна Легостаева. – «В родзале ее вел другой врач, я ей сказала: «Понаблюдай, а утром, если у нас не получится хорошо родить, мы ее прооперируем». И когда я утром туда пришла, пришла ее оперировать, об этом и акушерки знали, врач говорит: «А зачем ее оперировать, у нее прекрасно идут роды, у нее хорошее сердцебиение, показала мне все эти ленты, схватки, открытие и соответствие хорошее.

Легостаева сказала, что осмотрела пациентку и предположила, что она родит ближе к обеду.

– Вот Вероника начала: «Сделайте мне кесарево, я боюсь боли». Но если вы боли боитесь, тогда вам сделают перидуральную анестезию. Она сидела на мячике, это называется фитбол, он мягко позволяет вести роды. И я ушла. Это было 20 минут восьмого».

– Вы ушли домой после дежурства?

– Нет, я утром не ушла домой, я после суток не ухожу домой, а пошла в отделение, работать дальше. Я ее сдала им всем по смене, на конференции доложила и ушла в свое отделение на пятый этаж заниматься своими 50 женщинами, потому что у меня всего два врача, остальные на ковиде. И занималась чисто работой в отделении, закрутилась. Обычно я прихожу, но тут позвонила где-то во втором часу, говорю как у нас ситуация, с каким весом мы родили, потому что я думала, что мы уже родили. Мне говорят, что она вот-вот будет рожать. И я успокоилась.

Татьяна Легостаева подтвердила, что во время последнего осмотра Вероника Инзина просила ее сделать кесарево сечение, даже предлагала провести операцию платно, по контракту.

– За деньги кесарево сечение не делается, это настолько опасная операция, потому что иногда во время кесарева гибнут женщины, называется это эмболия околоплодными водами, – сказала Татьяна Легостаева. – Всякие бывают осложнения. Потому что прежде, чем принять решение о кесареве, мы должны строго следовать тем регламентам, документам, которые разрешают нам оперировать. Вот на тот момент никаких показаний не было».

Далее она вспоминала о том, как узнала о случившемся:

– А потом я уже позвонила ближе к вечеру, и они мне говорят: «Мы родили, у нас вакуум и ребенок тяжелый». Для меня это был шок, у меня все опустилось вниз. Как? Почему? Они говорят: «Мы сами не знаем. Все было хорошо, тужилась, и вдруг сердце исчезло, мы быстро наложили вакуум, и вот такой тяжелый ребенок». Врачи были все в шоке, они до сих пор сами все плачут и не могут понять, почему малыш этот не выдержал этот родовой стресс. Это, к сожалению, беда нашего акушерства, так называемый пуповинный фактор, мы его не видим и не можем диагностировать, получается, что ребенок повесился на пуповине. Здесь в этой ситуации ей надо пережить, собраться. Это тяжело, это трудно, но надо, чтобы жизнь дальше продолжалась, появился ребенок в семье, чтобы радость была. Это все очень сложно. Никто не хочет чего-то плохого, но это случается».

По поводу своего участия в работе с роженицей Татьяна Легостаева высказалась следующим образом:

– Я роды её не принимала. И 8 часов, даже 10 часов, я её не видела. И за эти 10 часов заведующая отделением, в котором она находилась на родах, должна была принять решение о её кесаревом сечении. А она это решение не приняла», – сказала она. – «Десять часов была возможность у пяти врачей принять решение о кесаревом сечении, десять. И им было передано по смене, что если она не рожает, то собирайте консилиум и оперируйте. Об этом знал главный врач, об этом знал начмед, я доложила об этом на конференции, при сдаче дежурства, но они все за мою спину все сбросили на простого врача Анну Анатольевну Лорей, она их позвала посмотреть, они сказали: «Нет, пусть она рожает». И потом, когда развилась критическая ситуация, эта же самая заведующая прибежала, еще два врача, но уже поезд ушел, когда нужно было дать ей живого ребенка. Но во главе этого эшелона поставили меня. Я приняла это все, такая трагедия, пусть я буду виновата, хотя как врач я не сделала ничего плохого».

Татьяна Легостаева высказалась и по поводу многочисленных негативных комментариев, которые оставляют пользователи в социальных сетях.

– Вы знаете, у меня женщины лежат. Читают. Я не читаю, ничего не понимаю в этом, в инстаграмы не захожу. Думаю, выплеснул человек свою эмоцию, будет легче. Но когда пошел этот эшелон грязи непонятно от кого. Пациенты все читали, плакали, заходили в интернет, чтобы опровергнуть, но их отзывы не принимались. Доктору Анне Анатольевне Лорей, ей приходит на «Инстаграм» угрозы, угрозы ее жизни, – сказала она. – Понимаете, я не думала, что к концу своей рабочей деятельности могу столкнуться с нечистоплотностью коллег, руководства, министерства здравоохранения, которое не смогло найти в себе мудрости, сил и опровергнуть всю ту грязь, которой поливаюсь не только я, но и весь перинатальный центр, большой коллектив».

Неожиданно на фоне послышались голоса и посторонние звуки:

–  Вот тут ко мне пришли, следователь, смотрит, как я свои вещи собрала, обыск у меня проводит», – пояснила бывшая заведующая, уточнив у вошедших: «Можно узнать, в рамках какого дела у меня делают обыск?»

«По Инзиной», – ответили ей. На этом разговор был окончен.

Сейчас по факту гибели ребенка возбуждено уголовное дело. Об этом известно со слов родителей погибшего малыша, официально СУ СКР по Рязанской области (впрочем, как и минздрав), сообщений не делал. По информации Vidsboku, сейчас проводится экспертиза, которая может занять более полугода, дело находится на контроле в Центральном аппарате СК. Кроме того, Инзины планируют параллельно провести и независимую экспертизу.

Фото Татьяны Легостаевой – сайт like.doctor